Христианские мистики не «встречают» Будду, а ламы — Богородицу

Наше сознание как дом в лесу. В этом доме горит свет, а за его окнами – кромешная темь: темь Великой Неизвестности.

Все непредвиденное, беспричинное, необъяснимое – оттуда. Это судьбоносные события и встречи, везения и несчастные случаи, гениальные мысли и решения, творческое вдохновение и ни с чем не связанная тоска, непонятные болезни и несчастные случаи.

Человеку не свойственно жить спокойно с неизвестностью. Мы хотим знать, что именно влияет на нашу судьбу. Мы смотрим из окон своего сознания на темный лес Великой Неизвестности, и нам становится беспокойно. А многих из нас этот темный лес притягивает, и они в него отправляются.

 

Откуда все это берется?

Что видишь, когда выходишь из освещенного дома в темноту? Практически ничего. Бывает, что в темные безлунные ночи, не видишь даже, что у тебя под ногами. Лишь через несколько минут, когда глаза немного привыкнут к темноте, замечаешь полосу, на которой стоишь, и понимаешь: это дорога. Справа и слева от нее видишь что-то темнее воздуха, и догадываешься: это деревья по сторонам дороги. Ты ведь все это видел днем.

Так же неоднородно может выглядеть в нашем представлении тьма Неизвестности, с которой мы связываем необъяснимые события. Те, кто вглядываются в эту тьму, находят в ней просветы и контуры. Но в отличие от ночных прогулок в лесу, им не с чем соотносить то, что им видится. Не с чем, кроме как с тем, что имеется в их внутреннем багаже, или с тем, во что они верят.

Если кто-то верит в существование Бога и ангелов, то ему увидятся знаки, посланные Богом или ангелами, а то и больше. Если кто-то уверен, что в той безмерной тьме где-то горит божественный свет, он увидит его отблески. Наши мысли и чувства имеют свойство заполнять собой все, что поло или смутно. Так, на мой взгляд, возникают все рассказы, прозрения и откровения о Великой Неизвестности.

Все, конечно же, не просто. Что думать, например, о происхождении «Тайной доктрины» Елены Блаватской? Сама она утверждала, что ее теософия исходит от учителей легендарной страны Шамбалы. Тот, кто не верит в существование такой страны, не может не испытать недоумение при знакомстве с этой книгой. Как Блаватская могла составить во всех подробностях духовную модель вселенной, со всеми этими немыслимыми таблицами, чертежами, графиками и отдельным понятийным аппаратом?

Речь не об общечеловеческой ценности такой модели, хотя теософию принимало всерьез немало хорошо образованных людей. Речь идет о возникновении в чьей-то голове (неважно, чья она, Блаватской, или кого-то другого) такого далекого от реальной жизни людей миропонимания, как в «Тайной доктрине». Пусть там имеются параллели с теми или иными мистическими учениями прошлого, но откуда тогда такие представления взялись у авторов тех учений?

Но особенно сбивают с толку те случаи, когда что-то поражает нас в нас самих. Иногда человеку приходит неожиданная идея, которая никак не связана с его устойчивыми представлениями о жизни. И вскакивает вопрос: откуда это у меня такое?

Одни только этому удивляются, другие же вдаются в раздумья и приходят к мысли, что эта поразительная идея не возникла, а пришла. Пришла откуда-то извне. Из другого мира. Из другого измерения. Пришла от кого-то, находящегося вне досягаемости наших органов чувств. От какого-то Учителя, святого, духа, «сущности».

Или, к примеру, что думать о том, что говорят люди под гипнозом? О тех случаях, когда человек вдруг начинает что-то бормотать на языке, который никогда не изучал, или вдруг рассказывает о событиях далекого прошлого, о которых не мог знать? Такие случаи были зафиксированы.

Бессознательное в человеке, то есть совокупность внутренних реакций, процессов и состояний, которые мы не сознаем, не поддается количественному измерению. Оно может быть источником неожиданных импульсов, вызывающих творческое вдохновение или озарения. Но как тогда возникают эти неожиданные импульсы?

У исследователей мозга нет ответа на этот вопрос. У мистиков – есть. При этом, они абсолютно уверены в верности своих ответов. И если есть какие-то проблемы с мистикой, то главная из них, как я думаю, эта абсолютная уверенность.

 

Убить Будду

Если встретишь на дороге Будду, убей его. Этот коан знает каждый дзэн-буддист.

Коан – парадоксальное выражение, которое надо понимать как угодно, только не буквально. Убить Будду невозможно, поскольку невозможно встретить Будду на дороге. На дороге можно только вообразить Будду.

Вот о том-то и речь: не надо принимать всерьез продукты собственного воображения. То есть, не надо слепо доверять тому, что «видишь», если этого нельзя видеть. То, что нельзя видеть, можно только вообразить, а с продуктами воображения не стоит церемониться.

Но что делать, если тебе не дает покоя мысль, что это, может быть, не твое собственное воображение, а отражение чего-то или кого-то из «параллельной реальности» или «другого измерения»? У буддизма на это один ответ: если встретишь на дороге Будду, убей его. Будда, идущий тебе на встречу, иллюзия. Уничтожай, не раздумывая свои иллюзии и, тем самым, освободись от них.

Сознание не зеркало, и реальность в нем не отражается, а преломляется. Считывание таких преломлений происходит с помощью воображения, и в результате возникают образы.

В сущности, о чем бы мы ни говорили, это всегда наши образы. Но есть качественная разница между образом стола, за которым сидишь, и образом «параллельной реальности», присутствие которой «чувствуешь нутром».

Такое чувство может производить какие-то свои образы, а может и соединиться с уже готовыми образами какой-то религиозной традиции или мистического учения. Во всех случаях это будут образы, в формировании которых не участвуют органы чувств. В этом-то и суть дела: в религии и мистике мы имеем дело только с такими образами.

Новые поколения богоискателей все больше привлекают их собственные образы и толкования. Настало время индивидуалов, а индивидуалы не пойдут на смерть за свой «параллельный мир», как это могут делать поборники какой-то «правильной веры». Но индивидуалы могут так же безоглядно, как и они, путать субъективное с объективным, и не видеть специфику религиозных представлений и переживаний – то есть ту простую истину, что их связь с действительностью умозрительная.

Умозрительная, впрочем, не означает никак не существующая, и уж тем более это не означает никчемность религиозных образов. Их ценность в другом. Тот, для кого они много значат, что-то узнает в них, — потому они для него и значат столь много.

Думающему человеку трудно остановиться на этом смутном узнавании. Он привык конкретизировать свои ощущения, искать и находить их причину и смысл. Так возникали во все времена мистические откровения и свидетельства о явлениях сакрального значения .

«Интуиции» и «озарения» дают человеку ощутить себя в бОльшем формате. Они приходят сами, не требуя от него ни каких-то талантов, ни особых личных качеств, ни изнурительных тренировок. Они делают человека счастливым. Они могут даже дать ему славу, благосостояние и чью-то любовь. Как о них не рассказывать? Но тот, кто это делает в первый раз, обычно не готов встретить у других непонимание, неприязнь или равнодушие, особенно, если это его друзья и близкие.

Масса людей вообще не хотят слышать от других, во что те верят.

Многие избегают таких разговоров по тем же причинам, по которым трезвые избегают пьяных. Но если кого-то опьяняют свои мистические озарения или неожиданный взлет религиозной веры, то как раз сомнения близких в соединении с их эмпатией могут хорошо отрезвлять экзальтированных подвижников собственных верований.

Мы все считаем идеальным пить вино и не напиваться, и многие это умеют. Так же идеально было бы оставаться трезвым, «встретив Будду».